Пальцы стали словно деревянные, с трудом слушаются и отказываются правильно набирать номер лучшего друга, который должен был уже минут пять назад сбросить адрес тех самых подпольных боев. Первая попытка. Вторая, а за ней и третья. Я психую и уже готова разбить телефон об асфальт вдребезги.
Нервы ни к черту. Мне кажется, что сегодня вечером я поседею. А все из-за одного несносного мальчишки, решившего, что в семнадцать лет он достаточно взрослый, может решать, кем ему стать и как зарабатывать на жизнь. Только он забыл, что он до сих пор под опекой государства, что за его жизнь несут ответственность примерно тридцать работников детского дома, включая меня. Неблагодарный маленький говнюк!
Пропажу Джису из детского дома заметили не сразу. Всем казалось, что он просто припозднился и вот-вот вернется. Но его не было час, два часа, потом пошел шестой час, а парня все еще не было. Мы начали обзванивать всех, кого только могли. Друзья, учителя, библиотеку. Никто не знает, где находится Джису. Школа давно закончилась. Из библиотеки он ушел несколько часов назад, до детского дома тридцать минут медленным шагом ленивца. А вдруг с ним что случилось? Полиция отмахивалась и тыкала пальцами в правило трех суток, а директриса истерила и называла всех последними скотами. В первую ночь никто не спал. Работники привлекали всех знакомых, всех желающих, чтобы искать молодого человека по всему Инчхону с фонариками.
Здание старого здания Гиперион. Я скоро подъеду.
Смска пришла в тот момент, когда я уже было замахнулась телефоном, чтобы метнуть его в чистополюшко. Минут тридцать назад запыхавшийся Эзра позвонил и сообщил, что знает, где шляется чертов Джису. Мальчишка через какие-то неизвестным нам связи смог найти место нелегального заработка. Что-то было про бои, про мордобой до смерти. Мне как-то было наплевать, чем они занимаются. Сейчас самым главным было найти Джису, достать его из этой чертовщины и отлупить его так, чтобы неделю он не смог сесть на свои две половинки луны. И вот наконец адрес у меня есть.
Рев мотора, нога из-за нервов никак не может отпустить сцепление и в итоге машина пугает всех диким ревом на каждом перекрестке. Зубы нервно покусывают костяшки пальцев, мысли где-то далеко за пределами, как минимум, этой машины. В голове все никак не укладывается поведение этого парня. Казалось бы, государство полностью о нем заботится. Этот детский дом отличался от многих тем, что к любому ребенку был приставлен как минимум один "опекун". Сотрудники любили детей, как своих родных. Что же ему не хватало в этой жизни? Его странное поведение заметили примерно два месяца назад. Джису начал огрызаться, пропускать уроки, запирался в комнате и мог часами не выходить оттуда. А эти синяки! То заплывший глаз, то перемотанные костяшки пальцев. Возможно у него проблемы в школе? Может его обижают какие бандюганы по дороге домой? На наши вопросы он не отвечал, закатывал глаза и громко хлопал дверью своей комнаты. Он стал абсолютно неконтролируемым.
И во что это вылилось?
В итоге, бросив машину за два квартала отсюда, я ошалелыми глазами осматриваю некогда величественный и безумно популярный кинотеатр Гиперион. Я до сих пор помню, как всей семьей, когда отец находился на суше, ходили сюда на громкие премьеры. После просмотра бурно обсуждали увиденное, перебивая друг друга и затевая небольшие потасовки на заднем сидении. Сейчас это здание должно было идти под снос, но оно стояло и стояло, пугая приезжих своим обшарпанным видом. В принципе, теперь становится ясно, почему его не сносили. Богатенькие гады платили, скорее всего, мэрии города, чтобы оставили это здание для их кровавых потех.
- Сейчас я вам покажу, как детей использовать. - С губ срывалось злобное шипение. Из-за ярости, клокотавшей внутри, меня всю трясло. Руки сжимались в кулаки так, что ногти больно впиваются в ладонь. Еще чуть-чуть и будут ранки. Но надо держать себя ради Джису.
Представляя избитого мальчика, я напрочь забывала о собственной безопасности. Несусь разъяренной фурией в развивающемся пальто прямо к черному входу и уже издалека глаза проделывают дыры в здоровенных шкафах, охраняющих вход. Смешно представить подобную картину. Метр шестьдесят три и два метра с кепкой. Тут бой неравный, но мне как-то плевать.
-Вы совсем с дубу рухнули, дебилы?! У вас в боях участвует несовершеннолетний ребенок, отморозки! Вы хоть следите за тем, кто к вам приходит?- Если бы в этой голове был хоть грамм логики или хотя бы инстинкта самосохранения, то я бы дождалась Эзру. Но перед вами несокрушимый поезд абсурдности готовый порвать за своих детей любого.
Брови охранников сошлись в одной точке. Они явно были недовольны тем, что какая-то шавка пришла сюда и начинает что-то гавкать. Конечно! Как я посмела портить репутацию столь элитного места, качая тут какие-то права?! Ах, голова моя садовая! Простите, господа, но если я стала здесь, то уйду только в состоянии комы.
-Посмеете сделать шаг в мою сторону и в течении пяти минут сюда приедет полиция, - Достаю экран и показываю экран с телефоном полиции.-Вы немедленно зовете сюда своего боса и моего мальчика. Если вы думаете, что это шуточки, то вы ошибаетесь. - Скрестив руки на груди, все еще держу телефон в руках.- Если со мной что-то произойдет, то сто процентов, зуб даю, за вами приедут нужные люди. Отдадите мне без скандалов мальца и все будет прекрасно. Хоть вы тут трахайтесь друг с другом, мне плевать. Ким Джису сюда! Быстро!
посты
Сообщений 1 страница 6 из 6
Поделиться12017-01-10 11:24:54
Поделиться22017-01-10 11:25:04
Дым слишком сильно режет нос — это заставляет Джиена снова вернуться в реальность на некоторое время.
Он не хочет фокусировать взгляд перед собой, морщится только и выпрямляет руку с бычком подальше от лица. Спинка металлического стула, который переезжал куда-то каждый день, забралась под лопатку, но он этого даже не заметил.
Он вытягивает ноги, закидывая голову, делает шумный вдох; каждое помещение, которое они снимали, пахло одинаково — паршиво. Точек, в которые Джиен перемещался, было немного, но в каждом из них он чувствовал грязь. Грязь и металлический запах, который прикрывался хлорным запахом чистящего средства.
Казалось, что он должен был привыкнуть к этому достаточно давно с учетом, что он тратит вечера в местах, подобных этому, не первый год. Когда все это только началось, он постарался принять эту должность с энтузиазмом. Через некоторое время ему стало настолько скучно, что иногда он выходил подраться сам.
Когда прошло еще немного времени, он перестал находить себе занятие, которое его бы отвлекало. Направив взгляд куда-то вниз, на арену, он прикладывался к чашке очередного зеленого чая.
От него мало что требовалось в такие моменты. Все вокруг работало словно часы, ему даже не стоило вмешиваться — хаос творился только в центре.
Бежевый и красный.
Он ненавидел эти цвета, но они должны были стать его самыми любимыми по определению. Они появлялись в его жизни так часто, что спустя какое-то время его начинало от этого тошнить.
За стеной шумно — он слышит голоса очень многих людей. Иногда ему кажется, что любой из них мог бы лучше подойти на его место — некоторые приходили сюда каждый раз, чтобы отдохнуть. Им это нравилось. Забавляло. И пусть он не принимал во всем этого прямого участия и выполнял свою работу тогда, когда его, практически, никто не видит, он чувствовал себя организатором цирка, который выпускал поиграться своих зверюшек. Разница состояла лишь в том, что одну из них с большой вероятностью не унесут отсюда живой. Любой развод от их крови, который останется, будет смыт менее, чем через час, моющим средством, которое всегда воняет одинаково.
Зачастую сюда приходили люди, которых он уже видел далеко не в первый раз. Не зрителей — участников. Он знал их всех в лицо и улыбался во время встречи каждый раз так, словно риска, что он этого человека больше не увидит, не было. Джиен спустя некоторое отметил, что он реагирует на это поразительно спокойно, а потом понял, что ему действительно все равно.
Его так называемый коллега сказал ему, что это называется профессиональной атрофией. Поэтому медики черно шутят даже тогда, когда видят взбухший, провалявшийся неделю в реке труп. Джиен тоже шутил, когда все заканчивалось и становилось очень тихо — с той лишь разницей, что его слышал только уборщик и его знакомые, которые могли выкинуть шутки и пожестче.
—.... делать?
— М? — Джиен поворачивает голову лениво, сводит брови, чтобы сфокусироваться на человеке было легче. Стоило сконцентрироваться на диалоге, и он почувствовал, в какой неудобной позе сидит — лопатки свело так, что они практически горели.
— Внизу нужно ваше присутствие.
Вероятно перессказывать все, что он сказал, ему было лень. Вставать Джиен не торопится — состояние было такое, словно он ненадолго задремал и нуждался в раскачке.
Когда он встает, то громко хрустит шеей, почувствовав тупое, еле заметное раздражение. Раньше он выходил лишь потому, что кому-то хотелось посмотреть на все бесплатно. Спустя некоторое время он дал краткие инструкции и понадеялся, что его больше не будут беспокоить.
Словно нарочно спустя короткий промежуток времени вместо настырных пришли упрямые — люди, которые приходили забрать отсюда своих друзей в страхе, что их здесь прикончат. Первое время Джиен делал поблажки — выходил к ним лично, отдавая, если повезет, полуживое тело прямо в руки, а потом ему надоело снова. Он снова дал инструкции, снова стало тихо.
И вот опять.
Он не мог предположить, по какому поводу его хотят видеть, а, самое главное, кто. Он обошел нескольких посетителей, проскочив мимо, и ускорил шаг, когда почувствовал свежий, прохладный воздух.
— ... Ким Джису!
— Ким Джису? — Джиен тянет последнюю согласную, интересуется за несколько секунд до того, как выйти на улицу. Парень сзади ему в любом случае не успел бы ответить, хоть и пытается; говорит то ли тихо, то ли слишком лопочет — Джиен все равно его не слышит из-за людских голосов и молнии, которую он теребил на куртке в попытке достать пачку сигарет.
Голос девушки кажется ему очень знакомым — это последнее, что он отмечает за секунду до того, как выйти. Он делает один шаг вперед, остановившись прямо за спинами стоявших в дверях массивных ребят, из-за чего единственное, что могла бы увидеть пришедшая, это его голову и участки плеч.
Когда Джиен пришел сюда, как к себе домой, он думал, что этот день не будет отличаться ни чем от предыдущих. К такому образу жизни и своему внутреннему настроению он привык — признаться, довольно шаткая гармония с учетом, что вывести его из себя могла любая мелочь, на которую он прежде не обратил бы внимания.
Сейчас, когда он стоит на улице и чувствует, как морозит нос из-за январьских холодов, его словно окатывает кипятком.
Никогда в жизни он не надеялся бы, что ему придется снова встретить это лицо. Лицо, которое фигурировало каждый раз, когда его подталкивали рассказать о прошлом.
Очень знакомое, настолько до боли родное, словно он встретил некогда погибшего родственника — возможно поэтому он сначала посчитал, что сошел с ума и ему все это на самом деле кажется.
Все эти эмоции, которые он испытывал в данный момент, казались ему чужими — вернувшаяся подавленность и настолько болезненная радость, что он почувствовал себя очень слабым.
Первое желание показалось ему безумным и достаточно рациональным одновременно — развернуться и уйти, не сказав ни слова; его подчиненные поняли бы все сразу, и тогда эту девушку, на которую он даже успел обозлиться за эти несколько секунд, возможно, он никогда бы больше не встретил. Выуживать из своей головы против своей воли все воспоминания, которые были такими яркими, словно он недавно просмотрел какой-то фильм, было больно. Словно той жизнью жил не он, а если и жил, то против своей воли.
× × ×
— Я не могу сегодня вернуться... Да. Да. — Джиен пятилетней давности пинает вовремя попавшуюся под ноги банку из под колы, которая с шумом врезается в кирпичную стену близстоящего дома. — Меня оставили на дополнительную смену.
Ему тогда казалось, что он смертельно устал — он не спал трое суток, успевал делать университет на коленке во время работы, пока никто не видит, и за все это время успевал забежать домой всего несколько раз — чтобы оставить Черин продукты и лишний раз показаться. Ему не хотелось, чтобы она беспокоилась. Ему сказали, что на любом сроке это для нее вредно.
Поэтому, когда он не мог вырваться, он звонил ей. Слушал ее голос, который ему напоминал каждый раз, зачем он вообще все это делает, когда сердце от переутомления стучало в виски.
Джиен мог не слышать голос своего начальника, когда шли третьи сутки, из-за этого пульсирующего в голове биения сердца, но голос Черин всегда слышал — внимал так, словно слов, которых она ему говорила, было мало.
— Ты себя нормально чувствуешь?
Стандартный вопрос, который он мог задавать за одну беседу раза четыре, если не больше. Иногда его друзья спрашивали, кто из них двоих больший параноик — сколько бы времени ни проходило после новости о ребенке, Джиен ощущал себя человеком, который неуверенно ходил по тонкому льду. Он мог делать какие-то вещи миллионы раз, но каждый из них не знал, как подступиться.
— Я буду утром. Постараюсь вырвать выходной.
И еще — он никогда ей не врал.
— Да. Нет, не гоняют... Я люблю тебя.
Могло казаться, что ему было тяжело делать все это. Мало кто понимал, что если он и изнашивал свой организм, то делал это по собственной воле — с необъяснимой радостью. Он улыбнется, выключив телефон, потянется и снова пойдет в помещение — к огромной кипе каких-то бумажек, которые ему нужно будет запомнить несмотря на то, что за эти два дня работы он, наверно, выучил по объему несколько книг.
Он звонил Черин каждый раз, чтобы знать, зачем он все это делает. После каждого звонка он приходил обратно с таким лицом, словно отоспался.
Удивительно, как может преобразиться человек, который заново узрел смысл.
× × ×
Какой жалкий.
Джиен хмурится, заставив себя выпрямиться. Это воспоминание, которое итак бы пришло ему в голову в любом случае рано или поздно, он не ожидал — словно выпал.
Он не пытался делать невозмутимое лицо, но желал всем сердцем, чтобы оно, хотя бы, не выглядело шокированным или изумленным.
— В чем дело?
В конечном итоге они не виделись почти пять лет. Люди живут и расходятся, переживают много семейных драм и не разводят из этого конец света.
Он пытался убедить себя в этом, хотя понимал, что из последних сил пытается чувствовать землю под ногами.
Поделиться32017-01-10 17:08:20
Холод распространяется по всему телу. От головы до кончиков пальцев ног, пробирается под кожу, по мышцам, в кости и даже еще глубже, парализует все полностью, нельзя даже пальцем пошевелить. Тело обездвижено, не чувствует абсолютно ничего кроме этого леденящего холода внутри. Все замирает за секунду. Или это всего лишь галлюцинация? Кровь останавливается, сердце уже не бьется или очень слабо, а мозг проецирует только одно воспоминание. Оно теплое и, пожалуй, единственное что-то живое в этом теле. Улыбка. Столь любимая некогда улыбка, которую хотелось сохранить в памяти навсегда, словно талисман на удачу. Его улыбка согревала. Подобно солнцу после самой длинной и страшной ночи она радовала глаз и приносила надежду в этот убогий мир. Каждый день в течении долгого времени делаешь все, что угодно, чтобы она появилась на лице любимого человека. Увидев, хотелось снова жить и надеяться на лучшее. Сам обладатель этой улыбки был когда-то моей надеждой на будущее.
Страх появился сразу же после чувства холода. Руки, сжатые в кулаки начали лихорадочно трястись, сжиматься еще сильнее. Костяшки рук побелели, обветренная кожа рук не выдержала и покрылась мелкими, незаметными глазу трещинками. Защипало ли? Боль бы могла привести мысли в порядок, но тело, заледеневшее и оцепеневшее, уже давно потеряло какую либо чувствительность. Ноги, казалось, вросшие в землю, наконец смогли сделать одно движение - назад. Человек, делавший до этого сто решительных шагов назад, сделал один нерешительный шажок назад. Начало отчаянного побега.
-Джи...Джиён?
Верить собственным глазам довольно сложно. Как маленькому ребенку после долго сна, хочется протереть глаза и еще раз осмотреть происходящее. Галлюцинация, призрак, мираж, видение, бред. Иногда можно увидеть то, что ты очень ждешь или чего ты очень боишься. Нешуточная игра мозга с собственным хозяином. Могут же существовать люди с одинаковыми или, во всяком случае, похожими лицами, но это все равно похоже на миф.
Могу разглядеть только лицо и плечи, но этой информации хватает, чтобы идентифицировать личность человека. Не надо ходить к гадалке или проверять ДНК, тут итак все известно. Глаза все пытаются разглядеть хоть какое-то отличие в лице появившегося человека. Хоть что-то, хоть какая-то малость. Даже с сомнением мне было бы проще и смогла бы придти в себя. Но этих отличий нет. Не принимаю к сведению проколотые уши с хрящами и татуировку на шее - мелочи, которые все равно не могут кардинально поменять внешность человека. Это не пластическая операция, но и после нее бы я узнала в нем того человека, встречи с которым я одновременно и жаждала, как жаждут путники воды в пустыни, и боялась, как боятся люди смерти.
Внезапная трель телефона разрезает возникшую тишину. Шкафы хмурятся еще больше, недовольно поглядывая на мою руку с телефоном.
Подожди немного. Не ходи за Джису без меня.
Джису. Это имя эхом раздается в голове, как будто камешек бросили в бездонную пещеру и теперь звук удара распространяется эхом по всей округе. За те секунды, пока я последней идиоткой разглядывала Джиена, а теперь была сто процентная уверенность, что это он, разум забыл, зачем я сюда приехала.
Глупая! Глупая! Глупая!
Расслабилась. Дала себе слабину. Безвольная идиотка. Как будто вернулась на пять лет назад, когда мы были моложе, когда мечтали о совместном будущем. Ведь я любила его до потери пульса. Каждый день ждала верным псом, чтобы обнять его крепко-крепко. Нет, не просто крепко, а аж до боли сжать, чтобы стать одним целым, не отпускать и всегда быть рядом. Любовь на грани безумия и хрупкой нежности, безмерной любви, вечной верности.
- Смеетесь надо мной? - Голос хрипит, глаза опять метают молнии. От каждого произнесенного слова мне становилось смешно и тошно. Холод и оцепенение давно прошли и были забыты. - Вы хотите сказать, что этот татуированный карлик-цыганка ваш босс? - Мне смешно.
Когда-то Эзра сказал, что при любой непонятной ситуации или когда я не знаю, как защитить себя, я начинаю дико борзеть и становится неуправляемой. Так было и сейчас. Появление Джиена ввело меня в состояние транса, выбраться из которого я до сих пор не могла. Быть несчастной птичкой, загнанной лесным котом в угол, было непривычно и даже неприятно. Хотелось выбраться, скорее разобраться и уехать отсюда. А потом напиться до потери сознания и стереть к чертовой матери этот день.
Я не хочу помнить Джиена, но одновременно с этим мне душит желание хоть на секунду к нему прикоснуться. Он был моей гребаной болезнью, горьким и одновременно с этим самым счастливым воспоминанием. Причиной, по которой пять лет назад, я собрала за час все свои вещи и уехала из страны.
-Ладно, мальчики. Я смотрю, вы очень веселые. Но сейчас в этом здании находится несовершеннолетний, за которого вам, кроме итак уже известного срока, светит срок куда круче. - Нелогичная храбрость, но коленки до сих пор дрожат от шока. Пристальный взгляд на лишь одного человека, как будто никого другого тут и не было. - Приведите Ким Джису и все счастливо пойдут по своим делам. Разве так сложно?
Скажи, Джиен, что случилось с тобой? Почему я не вижу того парня из университета? Ты прячешься за плечами амбалов из-за какой-то девчонки? Я не трону тебя. Честно. Не посмею. Не потому что боюсь, а потому что мне до сих пор стыдно. Глупая гордость не позволит признаться и буду дальше сверлить взглядом. Но что же произошло с тобой, что в этих глазах я не вижу старого тебя?
Поделиться42017-01-11 14:18:50
- Что вы сейчас чувствуете?
Голос психотерапевта спокоен, но это спокойствие пробирает до самых костей. Смотрю на нее и пытаюсь думать о чем угодно, но не о причине моего нахождения в кабинете. Качаю головой - мне ей нечего сказать, ведь это уже пятый сеанс, а мы не сдвинулись с мертвой точки. Что мне ей сказать? Потеряла ребенка, ненавижу себя, почему-то ненавижу своего парня, которого при этом же люблю до дрожи, и чувствую стыд, сжигающий изнутри и путающий все мысли. Но я все думаю, почему часы на стене, показывающие ровно полдень, так громко тикают. Это так раздражает. В пустоте появляется скребущее раздражение, как звук вилки по пустой тарелке. Хочется психануть, встать и дать пощечину этой странной женщине. Безразличие и бешенство сопровождали меня с самого начала этой затяжной депрессии. Вечное трио по пути самобичевания.
- Я подумывала о суициде. Потом об убийстве. Долго вспоминала, почему я хожу к вам. Кажется, Вы очень хреновый специалист, раз это пятый сеанс, а Вы до сих пор мне не помогли.
Перевожу взгляд на женщину, хрущу суставами на пальцах. Я знаю, что ее это бесит. Многих бесит, а мне сейчас в кайф видеть, как ее левый глаз, практически незаметно, если не приглядываться, дернулся раз, два и до сих пор немного дергается легкой дрожью.
-Вам стоит заняться чем-то новым. Может попробуете путешествовать или поезжайте жить в другой город.
Первый годный совет за все время. Выписывайте чек. Она сделала все, что могла.
Доли секунды я стою и дурочкой хлопаю ресницами, не понимая, что Джиен позвал меня за собой. За плечами амбалов я вижу, как он поворачивается к входной двери, делает широкий шаг, а затем исчезает в темноте коридоров. Сердце екнуло, в голове пронеслась галопом паника.
Я же сейчас его потеряю. Опять. Как тогда.
Срываюсь с места и несусь за ним, отталкивая охранника, не замечая его недобрый взгляд. Как только захожу в здание, чувствительный нос ловит смесь отвратительных запахов. Пот, пыль, алкоголь, что-то еще, точно сказать не могу, но это отвратительно. Хочется тут же вылететь оттуда и хорошенько прочистить желудок, но если я хоть на доли секунды потеряю из вида спину Джиена, то все мои усилия пойдут коту под хвост. Рука мгновенно взлетает ко рту, пытаясь прикрыть и нос, и рот, чтобы запахи не так тревожили мозг. Мутит ужасно, с трудом сдерживаю порыв. Ноги подкашиваются, коленки дрожат. Первый раз за последние полчаса я начинаю жалеть, что пошла сюда одна.
В душе зародился новый страх, побудивший на мгновение остановиться и окинуть взглядом помещение. Старые ковры кинотеатра были в плачевном состоянии. Валялись окурки, кое-где были дырки от непогашенных заранее сигарет, следы засохшей крови и алкоголя. Присутствующие здесь люди были в двух состояниях: пьян в стельку или все еще понимал, на какой он планете. А что если на самом деле это не Джиен и сейчас меня тихонько убьют? Мысль шальная, быстрая исчезла так же быстро, как и появилась. Нет сомнений, что это был он. Разбудите меня среди ночи, но я узнаю его даже по одному прикосновению. Он мог одеваться по другому, сделать другую стрижку, развесить серьгами хоть все лицо, сделать немыслимое количество татуировок, но Джиен все равно останется Джиеном.
Но сможет ли он убить меня?
Находясь сейчас в самом эпицентре Ада на Земле, наблюдая пьяные ухмылки подозрительных личностей, все равно та самая спина где-то впереди меня казалась самой родной и безопасной. Даже спустя пять лет, даже если он самый страшный бандит в городе, пусть земля разверзнется, Квон Джиен не сможет вызвать у меня страх. Во всяком случае, именно сейчас можно убеждать себя подобными мыслями, чтобы не сойти с ума. Если убьет, то хотя бы знаю, от чье руки пришел конец моей жизни.
Быстрым шагом, практически бегом, я догоняю бывшего парня в тот момент, когда он открывает обшарпанную дверь и кивает прямо на молодого человека, который сидит на стуле, обхватив голову руками. Джису резко поднимает голову, услышав голос местного босса. Его глаза не сразу фокусируются на нас, требуется несколько секунд, чтобы его глаза, даже один заплывший, округлились, а рот открылся от удивления.
-Нуна?
Мне кажется, что мне только что дали под дых. Дыхание сперло и казалось, в конце концов коленки не выдержат и я рухну прямо на этот гадкий пол. Рука автоматически хватает локоть Джиена в попытке предотвратить падение. С неверием глаза ищут хоть какое-то "живое" место на теле ребенка, но таковых нет. Треснутая губа, заплывший глаз, повсюду раны и кровоподтеки. Становится понятно, что несчастный парень держится из последних сил.
- Какого черта, Джису?!
Подлетая к мальчику, даже не сразу замечаю, с каким грохотом я падаю перед ним на колени, завтра обнаружу синяки и не смогу нормально их согнуть. Пальцы ласково гладят избитое лицо, как будто прикосновениями хотят снять припухлость и боль. Как же мне хотелось его ударить сейчас, вставить мозги на место, показать, как сильно мы все переживали за него. По пути сюда, я сто раз представляла, какую сцену ему закачу, когда увижу. Но ему итак больно.
-Собирайся. Мы уходим. И поверь, как только сойдут синяки, ты получишь сполна ото всех. Ты в курсе, что своей выходкой почти довел директрису до сердечного приступа? Нужны были деньги? Попросил бы у меня, мы бы нашли тебе частичный заработок. Зачем тебе идти к этому хмырю? - Резко показываю пальцем на Джиена.-В такое место! Да еще и в бои! Почувствовал себя героем?
Сложно сказать, сколько раз за сегодняшний день у меня скакало настроение. Подобно американским горкам, эмоции скакали то в верх, то в низ, да еще и усталость от недосыпания за три дня сказывалась. Если бы не все эти факторы, если бы не появление призраков из прошлого, то все могло бы быть сегодня по другому. Я не орала бы сумасшедшей истеричкой на ребенка, которого до этого я хотела обнять и утешить, не дала бы ему подзатыльник и не летела бы на Джиена с желанием вдарить ему со всей дури. Сил бы мне не хватило сделать ему достаточно больно, но зарядить звонкую пощечину все таки смогла.
-Ты...Ублюдок! Как ты можешь так жить? Тебе в кайф смотреть, как избивают людей? - С высоты своего роста могу дотянуться только до его одежды, поэтому хватаюсь за нее в попытке удержать. От усилий загибается ноготь и ломается. - Сколько еще несовершеннолетних у тебя здесь? Ты хоть это контролируешь или у тебя совсем крыша поехала, а? Рыба гниет с головы. Может у тебя такие хреновые лидерские качества?
И вот я задаюсь вопросом, а тот ли это Джиен. Нет, это точно не он. Взгляд совершенно другой. Дикий, жесткий, безразличный. В этом человеке, стоящем сейчас передо мной, нет ничего родного. Я говорила что-то про чувство безопасности? Забудьте. Оно исчезло. Становится так гадко и до слез обидно, что мне хочется его оттолкнуть от себя.
- Где мой Джиен... - Неслышным шепотом я произношу эти слова, а затем более уверенно задаю вопрос, ответ на который боюсь услышать.-Что с тобой произошло?
Поделиться52017-01-12 11:18:15
Чертовски устала. Заколебалась и уже не чувствую,что смогу сама доехать до дома. Если час назад голова соображала за счет адреналина, бурлящего в крови, то теперь, когда Джису был найден и жив, адреналин исчез, накатила усталость, последствия после трех проведенных за рулем ночей начали проявляться. Хотелось поскорее лечь спать и заснуть на ближайшую неделю, как медведю на зимнюю спячку. Но я не дома. Я смотрю на человека из прошлого, перед которым, что удивительно, вспомнила слово "вина". Перед этим человеком я хотела хоть на один процент искупить эту вину, но он сопротивляется, отходит опять и опять. Убегает, словно перед ним монстр. Мне хочется влезть в его голову, посмотреть, как теперь он думает, что теперь там происходит. Но как он сказал недавно? Я не имею права. Забавная у него логика все таки, но это проблема недосказанности пятилетней давности. Если бы пять лет назад мы сели и поговорили, то возможно сейчас все было совсем по другому.
-Жалкий...Ты такой жалкий.
Не собираюсь больше подходит к нему. Не собираюсь даже больше к нему прикасаться. Может я слишком устала, чтобы пытаться пробиться через эту стену? Если бы не поиски мальчика, мы бы с ним никогда не встретились. Одновременно с этим, если бы не поиски может быть мы и поговорили бы с ним, поставили все нужные точки в этой треклятой ситуации. У меня бы хватило сил вызвать хоть еще немного эмоций. Но Джиен ставит эту чертову зияющую трещинами стену. Он думает, что изменился, стал другим человеком и теперь его вообще не узнать. Только вот ошибочка, дорогой, ты все тот же, просто грубее, жестче снаружи.
-Жалеешь себя, что тебе бросила девушка,ха? Пустился во все тяжкие? - Смех сухой, немного издевательский. Но как по другому скрыть, что даже по прошествии такого количества времени его слова все еще могут сделать мне больно. Так больно, что кажется я задохнусь.-...Я решила с ним поиграть. Вау! Да, Джиен, я играла с тобой постоянно. Всегда. Как с игрушкой. Тогда и сейчас. Тебе так проще думать? Думай.
Холод. Он опять появился. Как в прошлый раз, тогда на улице, он прошелся по коже, по мышцам, по костям и наконец залез в душу. Как там пел персонаж из диснеевского мультика? Холод всегда был мне по душе? Мне он был не по душе. Хотелось стряхнуть его, как прилипший листок клена, хотелось скорее уйти отсюда, чтобы не смотреть на этот театр идиота. Глупости. Холод не приносит ничего хорошего. Разрушение, потеря самого себя, псевдоспокойствие.
-Я ухожу. Ты победил. Прости, что побеспокоили тебя, но, пожалуйста, чтобы впредь моя нога не ступала на эти вонючие ковры, следи за своими бойцами.
-И ответь на последний вопрос. Не знаю, задумывался ли ты над причиной моего побега в США. Но...Ты бы предпочел придти домой и увидеть мой перекаченный таблетками труп вместо того,чтобы я сбежала?
Поделиться62017-01-13 18:18:29
Моему возмущению не было предела. Как наше приличное учебное заведение, гарантирующее стопроцентную безопасность, могло до такого докатиться? Отпускать детей со всякими бандитами, псевдопапочками и истеричными дамочками?! Так просто и без документов! А все потому что Эзра всегда давал слабину и не позволял мне выбирать работников. Жалел их и говорил, что я сожру этих людей с потрохами, даже кости не выплюну. А как иначе? Это же работа с детьми!
Смех детишек, топот маленьких ножек по полу. Когда-то я безумно хотела услышать эти звуки наяву. Чтобы именно мой малыш бегал по квартире и улыбался своим беззубым ротиком, держа в руках очередную погремушку, тянул свои ручки, чтобы поскорее его обняли. Мысленно представляла, что всеми возможными усилиями буду оберегать ребенка от любой опасности. Его здоровье будет превыше всего на свете. Но в итоге малыша не стало, моего маленького комочка тепла как будто никогда и не было. Казалось, что я сошла с ума и это была просто иллюзия, исчезнувшая, когда я ее коснулись. Ребенка нет, а потребность защищать и оберегать осталась. Материнский инстинкт требовал заботы о ком-нибудь. Наверное, после всего этого я как сумасшедшая всегда относилась с трепетом к любому ребенку. А когда открылась школа в Инчхоне, прямо плешь проела другу, что нам требовалась лучшая охрана, лучшие педагоги, следила за каждым планом уроков. Так было спокойнее. Так не сносило крышу.
Злость. Возмущение. Досада. Страх. Все смешалось в гремучем коктейле. Мне нечем было крыть и тем более нечем было защищаться. Я совершенно была не готова ни морально, ни физически к появлению моей самой главной слабости в жизни. Вот-вот еще чуть-чуть и я сдамся итак, а тут еще он не смотрит в глаза и отходит на шаг назад. Больно. Как тогда в кинотеатре. Закусываю нижнюю губу до боли, чтобы придти в чувство. Ведь он даже не догадывается, что только при одном его присутствии я чувствую себя маленькой потерявшейся девочкой, которая не знает, куда идти и что делать. Я же говорила. Мое слабое место и абсолютно беззащитна.
- Нас никто не предупреждал, Джиен. Так что собирай свои вещички и вали отсюда или позвони своему другу! Потому что....Эй, ты куда пошел?!
Вот опять он впереди меня, широким шагом идет в сторону служебного коридора. Опять могу увидеть только спину и татуировку на шее. Забавно, я уже видела эту татуировку в прошлый раз, но только сейчас ловлю себя на мысли, что пытаюсь ее детально рассмотреть. Она мне нравится и хочется изучить досконально, провести пальцем по контуру, и запомнить. Глупая мысль. Знаю, что не подпустит к себе. Мне остается только быстро идти за ним и возмущенно пыхтеть - мне не хватит сил его остановить.
-Эзра, он не имеет права! Он не опекун ребенка!
Как только мы входим в кабинет директора, ищу глазами друга. Тот спокойно сидит в кресле и подписывает очередные бумажки. На его лице я вижу ухмылку и абсолютное спокойствие. Боги! Мне остается только завидовать его выдержке и безмятежности.
-Заткнись! - Спокойным голосом произносит молодой человек, подняв глаза и откладывая бумажки. Мне бы опешить да начать возмущаться, но это наш обычный разговор, когда из моих ушей валит дым, а он всех успокаивает. Так было на протяжении пяти лет, такой была гармония в наших с ним отношениях.
- Ты не понимаешь! Это же Джиен! Он же... - Не надо лишних объяснений и дополнений. Директор итак знает, кто перед ним.
- Помолчи и посчитай баранов. - Я замолкла, села на стул и злобно глянула на Джиена. -К сожалению, официальный опекун не оставлял нам никаких приписок, что ребенка может забрать другой человек. В связи с этим мы не можем отпустить девочку с Вами. Прошлые разы - наше упущение. Приносим извинения.
Если бы не появление Джиена, если бы Эзра не решил сегодня остаться разбираться с бумагами, то не было бы этой неловкой ситуации, когда я нахожусь в кабинете одновременно с бывшим парнем и с бывшим мужем. Конфуз. Полная нелепица. По выражению лица друга понимаю, что он тоже сейчас об этом думает и всячески пытается сдержать смех. Это будет очень долгая неделя, чувствую.
Ревность. Чувство необъяснимое и, пожалуй, самое нелогичное. Может появиться внезапно и из ниоткуда. Вот как сейчас, когда я смотрю на улыбающегося Джиена и болеющую малышку. Ну кто ревнует взрослого мужчину к ребенку? Но он так легко улыбается ей, так кажется со стороны, так мило с ней разговаривает. Сжигающее ощущение появляется само по себе. Приходится отводить глаза.
- Послушайте. У нас есть выход, правда, кое-кому он не понравится, - Быстрый взгляд на Квона. - Мы можем взять мою машину и отвезти малышку домой или куда требуется. Ей скорее нужны медикаменты и покой. А так и Джиен заберет малышку, и я удостоверюсь, что с ней все в порядке. Что скажешь?