Дым слишком сильно режет нос — это заставляет Джиена снова вернуться в реальность на некоторое время.
Он не хочет фокусировать взгляд перед собой, морщится только и выпрямляет руку с бычком подальше от лица. Спинка металлического стула, который переезжал куда-то каждый день, забралась под лопатку, но он этого даже не заметил.
Он вытягивает ноги, закидывая голову, делает шумный вдох; каждое помещение, которое они снимали, пахло одинаково — паршиво. Точек, в которые Джиен перемещался, было немного, но в каждом из них он чувствовал грязь. Грязь и металлический запах, который прикрывался хлорным запахом чистящего средства.
Казалось, что он должен был привыкнуть к этому достаточно давно с учетом, что он тратит вечера в местах, подобных этому, не первый год. Когда все это только началось, он постарался принять эту должность с энтузиазмом. Через некоторое время ему стало настолько скучно, что иногда он выходил подраться сам.
Когда прошло еще немного времени, он перестал находить себе занятие, которое его бы отвлекало. Направив взгляд куда-то вниз, на арену, он прикладывался к чашке очередного зеленого чая.
От него мало что требовалось в такие моменты. Все вокруг работало словно часы, ему даже не стоило вмешиваться — хаос творился только в центре.
Бежевый и красный.
Он ненавидел эти цвета, но они должны были стать его самыми любимыми по определению. Они появлялись в его жизни так часто, что спустя какое-то время его начинало от этого тошнить.
За стеной шумно — он слышит голоса очень многих людей. Иногда ему кажется, что любой из них мог бы лучше подойти на его место — некоторые приходили сюда каждый раз, чтобы отдохнуть. Им это нравилось. Забавляло. И пусть он не принимал во всем этого прямого участия и выполнял свою работу тогда, когда его, практически, никто не видит, он чувствовал себя организатором цирка, который выпускал поиграться своих зверюшек. Разница состояла лишь в том, что одну из них с большой вероятностью не унесут отсюда живой. Любой развод от их крови, который останется, будет смыт менее, чем через час, моющим средством, которое всегда воняет одинаково.
Зачастую сюда приходили люди, которых он уже видел далеко не в первый раз. Не зрителей — участников. Он знал их всех в лицо и улыбался во время встречи каждый раз так, словно риска, что он этого человека больше не увидит, не было. Джиен спустя некоторое отметил, что он реагирует на это поразительно спокойно, а потом понял, что ему действительно все равно.
Его так называемый коллега сказал ему, что это называется профессиональной атрофией. Поэтому медики черно шутят даже тогда, когда видят взбухший, провалявшийся неделю в реке труп. Джиен тоже шутил, когда все заканчивалось и становилось очень тихо — с той лишь разницей, что его слышал только уборщик и его знакомые, которые могли выкинуть шутки и пожестче.
—.... делать?
— М? — Джиен поворачивает голову лениво, сводит брови, чтобы сфокусироваться на человеке было легче. Стоило сконцентрироваться на диалоге, и он почувствовал, в какой неудобной позе сидит — лопатки свело так, что они практически горели.
— Внизу нужно ваше присутствие.
Вероятно перессказывать все, что он сказал, ему было лень. Вставать Джиен не торопится — состояние было такое, словно он ненадолго задремал и нуждался в раскачке.
Когда он встает, то громко хрустит шеей, почувствовав тупое, еле заметное раздражение. Раньше он выходил лишь потому, что кому-то хотелось посмотреть на все бесплатно. Спустя некоторое время он дал краткие инструкции и понадеялся, что его больше не будут беспокоить.
Словно нарочно спустя короткий промежуток времени вместо настырных пришли упрямые — люди, которые приходили забрать отсюда своих друзей в страхе, что их здесь прикончат. Первое время Джиен делал поблажки — выходил к ним лично, отдавая, если повезет, полуживое тело прямо в руки, а потом ему надоело снова. Он снова дал инструкции, снова стало тихо.
И вот опять.
Он не мог предположить, по какому поводу его хотят видеть, а, самое главное, кто. Он обошел нескольких посетителей, проскочив мимо, и ускорил шаг, когда почувствовал свежий, прохладный воздух.
— ... Ким Джису!
— Ким Джису? — Джиен тянет последнюю согласную, интересуется за несколько секунд до того, как выйти на улицу. Парень сзади ему в любом случае не успел бы ответить, хоть и пытается; говорит то ли тихо, то ли слишком лопочет — Джиен все равно его не слышит из-за людских голосов и молнии, которую он теребил на куртке в попытке достать пачку сигарет.
Голос девушки кажется ему очень знакомым — это последнее, что он отмечает за секунду до того, как выйти.  Он делает один шаг вперед, остановившись прямо за спинами стоявших в дверях массивных ребят, из-за чего единственное, что могла бы увидеть пришедшая, это его голову и участки плеч.
Когда Джиен пришел сюда, как к себе домой, он думал, что этот день не будет отличаться ни чем от предыдущих. К такому образу жизни и своему внутреннему настроению он привык — признаться, довольно шаткая гармония с учетом, что вывести его из себя могла любая мелочь, на которую он прежде не обратил бы внимания.
Сейчас, когда он стоит на улице и чувствует, как морозит нос из-за январьских холодов, его словно окатывает кипятком.
Никогда в жизни он не надеялся бы, что ему придется снова встретить это лицо. Лицо, которое фигурировало каждый раз, когда его подталкивали рассказать о прошлом.
Очень знакомое, настолько до боли родное, словно он встретил некогда погибшего родственника — возможно поэтому он сначала посчитал, что сошел с ума и ему все это на самом деле кажется.
Все эти эмоции, которые он испытывал в данный момент, казались ему чужими —  вернувшаяся подавленность и настолько болезненная радость, что он почувствовал себя очень слабым.
Первое желание показалось ему безумным и достаточно рациональным одновременно — развернуться и уйти, не сказав ни слова; его подчиненные поняли бы все сразу, и тогда эту девушку, на которую он даже успел обозлиться за эти несколько секунд, возможно, он никогда бы больше не встретил. Выуживать из своей головы против своей воли все воспоминания, которые были такими яркими, словно он недавно просмотрел какой-то фильм, было больно. Словно той жизнью жил не он, а если и жил, то против своей воли.
×    ×    ×
— Я не могу сегодня вернуться... Да. Да. — Джиен пятилетней давности пинает вовремя попавшуюся под ноги банку из под колы, которая с шумом врезается в кирпичную стену близстоящего дома. — Меня оставили на дополнительную смену.
Ему тогда казалось, что он смертельно устал — он не спал трое суток, успевал делать университет на коленке во время работы, пока никто не видит, и за все это время успевал забежать домой всего несколько раз — чтобы оставить Черин продукты и лишний раз показаться. Ему не хотелось, чтобы она беспокоилась. Ему сказали, что на любом сроке это для нее вредно.
Поэтому, когда он не мог вырваться, он звонил ей. Слушал ее голос, который ему напоминал каждый раз, зачем он вообще все это делает, когда сердце от переутомления стучало в виски.
Джиен мог не слышать голос своего начальника, когда шли третьи сутки, из-за этого пульсирующего в голове биения сердца, но голос Черин всегда слышал — внимал так, словно слов, которых она ему говорила, было мало.
— Ты себя нормально чувствуешь?
Стандартный вопрос, который он мог задавать за одну беседу раза четыре, если не больше. Иногда его друзья спрашивали, кто из них двоих больший параноик — сколько бы времени ни проходило после новости о ребенке, Джиен ощущал себя человеком, который неуверенно ходил по тонкому льду. Он мог делать какие-то вещи миллионы раз, но каждый из них не знал, как подступиться.
— Я буду утром. Постараюсь вырвать выходной.
И еще — он никогда ей не врал.
— Да. Нет, не гоняют... Я люблю тебя.
Могло казаться, что ему было тяжело делать все это. Мало кто понимал, что если он и изнашивал свой организм, то делал это по собственной воле — с необъяснимой радостью. Он улыбнется, выключив телефон, потянется и снова пойдет в помещение — к огромной кипе каких-то бумажек, которые ему нужно будет запомнить несмотря на то, что за эти два дня работы он, наверно, выучил по объему несколько книг.
Он звонил Черин каждый раз, чтобы знать, зачем он все это делает. После каждого звонка он приходил обратно с таким лицом, словно отоспался.
Удивительно, как может преобразиться человек, который заново узрел смысл.
×    ×    ×
Какой жалкий.
Джиен хмурится, заставив себя выпрямиться. Это воспоминание, которое итак бы пришло ему в голову в любом случае рано или поздно, он не ожидал — словно выпал.
Он не пытался делать невозмутимое лицо, но желал всем сердцем, чтобы оно, хотя бы, не выглядело шокированным или изумленным.
— В чем дело?
В конечном итоге они не виделись почти пять лет. Люди живут и расходятся, переживают много семейных драм и не разводят из этого конец света.
Он пытался убедить себя в этом, хотя понимал, что из последних сил пытается чувствовать землю под ногами.

- Что вы сейчас чувствуете?
Голос психотерапевта спокоен, но это спокойствие пробирает до самых костей. Смотрю на нее и пытаюсь думать о чем угодно, но не о причине моего нахождения в кабинете. Качаю головой - мне ей нечего сказать, ведь это уже пятый сеанс, а мы не сдвинулись с мертвой точки. Что мне ей сказать? Потеряла ребенка, ненавижу себя, почему-то ненавижу своего парня, которого при этом же люблю до дрожи, и чувствую стыд, сжигающий изнутри и путающий все мысли. Но я все думаю, почему часы на стене, показывающие ровно полдень, так громко тикают. Это так раздражает. В пустоте появляется скребущее раздражение, как звук вилки по пустой тарелке. Хочется психануть, встать и дать пощечину этой странной женщине. Безразличие и бешенство сопровождали меня с самого начала этой затяжной депрессии. Вечное трио по пути самобичевания.
- Я подумывала о суициде. Потом об убийстве. Долго вспоминала, почему я хожу к вам. Кажется, Вы очень хреновый специалист, раз это пятый сеанс, а Вы до сих пор мне не помогли.
Перевожу взгляд на женщину, хрущу суставами на пальцах. Я знаю, что ее это бесит. Многих бесит, а мне сейчас в кайф видеть, как ее левый глаз, практически незаметно, если не приглядываться, дернулся раз, два и до сих пор немного дергается легкой дрожью.
-Вам стоит заняться чем-то новым. Может попробуете путешествовать или поезжайте жить в другой город.
Первый годный совет за все время. Выписывайте чек. Она сделала все, что могла.

Доли секунды я стою и дурочкой хлопаю ресницами, не понимая, что Джиен позвал меня за собой. За плечами амбалов я вижу, как он поворачивается к входной двери, делает широкий шаг, а затем исчезает в темноте коридоров. Сердце екнуло, в голове пронеслась галопом паника.
Я же сейчас его потеряю. Опять. Как тогда.
Срываюсь с места и несусь за ним, отталкивая охранника, не замечая его недобрый взгляд. Как только захожу в здание, чувствительный нос ловит смесь отвратительных запахов. Пот, пыль, алкоголь, что-то еще, точно сказать не могу, но это отвратительно. Хочется тут же вылететь оттуда и хорошенько прочистить желудок, но если я хоть на доли секунды потеряю из вида спину Джиена, то все мои усилия пойдут коту под хвост. Рука мгновенно взлетает ко рту, пытаясь прикрыть и нос, и рот, чтобы запахи не так тревожили мозг. Мутит ужасно, с трудом сдерживаю порыв. Ноги подкашиваются, коленки дрожат. Первый раз за последние полчаса я начинаю жалеть, что пошла сюда одна.
В душе зародился новый страх, побудивший на мгновение остановиться и окинуть взглядом помещение. Старые ковры кинотеатра были в плачевном состоянии. Валялись окурки, кое-где были дырки от непогашенных заранее сигарет, следы засохшей крови и алкоголя. Присутствующие здесь люди были в двух состояниях: пьян в стельку или все еще понимал, на какой он планете. А что если на самом деле это не Джиен и сейчас меня тихонько убьют? Мысль шальная, быстрая исчезла так же быстро, как и появилась. Нет сомнений, что это был он. Разбудите меня среди ночи, но я узнаю его даже по одному прикосновению. Он мог одеваться по другому, сделать другую стрижку, развесить серьгами хоть все лицо, сделать немыслимое количество татуировок, но Джиен все равно останется Джиеном.
Но сможет ли он убить меня?
Находясь сейчас в самом эпицентре Ада на Земле, наблюдая пьяные ухмылки подозрительных личностей, все равно та самая спина где-то впереди меня казалась самой родной и безопасной. Даже спустя пять лет, даже если он самый страшный бандит в городе, пусть земля разверзнется, Квон Джиен не сможет вызвать у меня страх. Во всяком случае, именно сейчас можно убеждать себя подобными мыслями, чтобы не сойти с ума. Если убьет, то хотя бы знаю, от чье руки пришел конец моей жизни.
Быстрым шагом, практически бегом, я догоняю бывшего парня в тот момент, когда он открывает обшарпанную дверь и кивает прямо на молодого человека, который сидит на стуле, обхватив голову руками. Джису резко поднимает голову, услышав голос местного босса. Его глаза не сразу фокусируются на нас, требуется несколько секунд, чтобы его глаза, даже один заплывший, округлились, а рот открылся от удивления.
-Нуна?
Мне кажется, что мне только что дали под дых. Дыхание сперло и казалось, в конце концов коленки не выдержат и я рухну прямо на этот гадкий пол. Рука автоматически хватает локоть Джиена в попытке предотвратить падение. С неверием глаза ищут хоть какое-то "живое" место на теле ребенка, но таковых нет. Треснутая губа, заплывший глаз, повсюду раны и кровоподтеки. Становится понятно, что несчастный парень держится из последних сил.
- Какого черта, Джису?!
Подлетая к мальчику, даже не сразу замечаю, с каким грохотом я падаю перед ним на колени, завтра обнаружу синяки и не смогу нормально их согнуть. Пальцы ласково гладят избитое лицо, как будто прикосновениями хотят снять припухлость и боль. Как же мне хотелось его ударить сейчас, вставить мозги на место, показать, как сильно мы все переживали за него. По пути сюда, я сто раз представляла, какую сцену ему закачу, когда увижу. Но ему итак больно.
-Собирайся. Мы уходим. И поверь, как только сойдут синяки, ты получишь сполна ото всех. Ты в курсе, что своей выходкой почти довел директрису до сердечного приступа? Нужны были деньги? Попросил бы у меня, мы бы нашли тебе частичный заработок. Зачем тебе идти к этому хмырю? - Резко показываю пальцем на Джиена.-В такое место! Да еще и в бои! Почувствовал себя героем?
Сложно сказать, сколько раз за сегодняшний день у меня скакало настроение. Подобно американским горкам, эмоции скакали то в верх, то в низ, да еще и усталость от недосыпания за три дня сказывалась. Если бы не все эти факторы, если бы не появление призраков из прошлого, то все могло бы быть сегодня по другому. Я не орала бы сумасшедшей истеричкой на ребенка, которого до этого я хотела обнять и утешить, не дала бы ему подзатыльник и не летела бы на Джиена с желанием вдарить ему со всей дури. Сил бы мне не хватило сделать ему достаточно больно, но зарядить звонкую пощечину все таки смогла.
-Ты...Ублюдок! Как ты можешь так жить? Тебе в кайф смотреть, как избивают людей? - С высоты своего роста могу дотянуться только до его одежды, поэтому хватаюсь за нее в попытке удержать. От усилий загибается ноготь и ломается. - Сколько еще несовершеннолетних у тебя здесь? Ты хоть это контролируешь или у тебя совсем крыша поехала, а? Рыба гниет с головы. Может у тебя такие хреновые лидерские качества?
И вот я задаюсь вопросом, а тот ли это Джиен. Нет, это точно не он. Взгляд совершенно другой. Дикий, жесткий, безразличный. В этом человеке, стоящем сейчас передо мной, нет ничего родного. Я говорила что-то про чувство безопасности? Забудьте. Оно исчезло. Становится так гадко и до слез обидно, что мне хочется его оттолкнуть от себя.
- Где мой Джиен... - Неслышным шепотом я произношу эти слова, а затем более уверенно задаю вопрос, ответ на который боюсь услышать.-Что с тобой произошло?